Скажу сразу, в памяти сохранилось не так много интересных эпизодов, связанных с работой. Причин тому несколько. Во-первых, это была обычная аппаратная работа обычного партийного работника. Правда, в тесном контакте с необычным и весьма высокого ранга партийным руководителем. Во-вторых, мне сразу же было сказано, что все, что здесь происходит, в этих стенах и должно остаться. Записей, кроме журналов учета посетителей первого секретаря и приема-передачи дежурств, я не вел. И сегодня, по прошествии стольких лет, кое-что стерлось из памяти, а что-то не заслуживает того, чтобы изложить это на бумаге. Поэтому расскажу о том, что помню и чем дорожу.
Перед тем, как вступить в должность, которая в штатном расписании аппарата ЦК КП Казахстана именовалась как «ответственный дежурный приемной первого секретаря ЦК Компартии Казахстана», я прошел небольшую стажировку на новом рабочем месте. Инструктировала меня Зинаида Петровна Жукова, опытнейший сотрудник аппарата, не одно десятилетие она проработала рядом с Димашем Ахмедовичем. Нас таких работников в штате было трое, и мы, поочередно сменяя друг друга и работая по схеме «сутки через двое» (а иногда, когда начинался отпускной период – «сутки через сутки»), находились рядом с кабинетом Первого. Такие должности устанавливались только в тех партийных аппаратах, где его первый руководитель являлся членом Политбюро ЦК КПСС. А Димаш Ахмедович к моменту моего прихода в аппарат ЦК уже многие годы был таковым.
В приемной стоял большой рабочий стол, около него приставной столик, на котором находилось с десяток телефонных аппаратов, начиная с обычного городского и заканчивая так называемой «кремлевкой». Да, да, в приемную первого секретаря ЦК мог в любое время позвонить обычный гражданин и пожаловаться на те или иные неудобства. Это могло случиться днем, могло и ночью, и нам надо было зафиксировать звонок и оперативно отреагировать на него. Особенно беспокойные дежурства случались в зимнее время, когда в квартирах горожан иногда становилось холодно или случалась какая-то бытовая авария. И справочная города всегда давала этот телефон всем, кто не получив помощи в более низких инстанциях, требовал телефон самого высокого начальника. И мы подключались, прежде всего, в плане контроля, к решению той или иной проблемы. Думаю, что такие звонки из «Белого дома» доставляли массу беспокойства и волнения нашим коллегам – дежурным Алма-Атинского горкома, горисполкома, а также райкомов и райисполкомов города Алма-Аты.
В отдельные дни, когда шквал звонков достигал своего пика, ночью нам не удавалось даже передохнуть. После таких сумасшедших суток я, добравшись до дома, падал замертво на кровать и только несколько часов крепкого сна возвращали меня в нормальное состояние. Случались и более серьезные аварии или чрезвычайные происшествия в республике, когда нужен был оперативный доклад руководству и принятие неотложных мер реагирования. Неслучайно в обиходе нас называли «ночными первыми секретарями ЦК». И, надо сказать, эта работа не оставалась без внимания со стороны моего руководства. Первый помощник Димаша Ахмедовича Дуйсетай Бекежанович Бекежанов каждое утро требовал от нас информации о том, что произошло за прошедшие сутки, какие были звонки за время его отсутствия, о чем и какие меры были приняты. И это контролировалось достаточно жестко. Понятно, когда возникала какая-либо серьезная ситуация, требующая оперативного вмешательства на более высоком уровне, доклад шел тут же, независимо от времени суток.
Помимо городского на столике был также телефон внутренней правительственной связи, пользуясь которым, можно было по короткому трехзначному номеру связать Димаша Ахмедовича с любым членом Бюро ЦК, Правительства республики, Председателем Верховного Совета, заведующими отделами ЦК, помощниками первого секретаря, а также первыми секретарями Алма-Атинского обкома и горкома партии, председателями облисполкома и горисполкома столичного региона. Были и прямые телефоны с Димашем Ахмедовичем, с заведующим общим отделом ЦК, четырехзначная так называемая «внутренняя вертушка», прямая межгорода и ряд других.
Но самой главной в этой телефонной «иерархии» все же была «кремлевка». Так в обиходе называли правительственную ВЧ-связь, по которой осуществлялись звонки самого высокого начальства, в том числе из ЦК КПСС, Совета Министров и Верховного Совета СССР, союзных министерств и ведомств. По нему же можно было оперативно и в таком же закрытом режиме созвониться с первыми секретарями обкомов и председателями облисполкомов не только республики, но и всей страны.
Бывало, что звонили одновременно сразу несколько телефонов. В этот момент надо было быстро сориентироваться в этой телефонной какафонии, определить с каких аппаратов исходят звуковые сигналы и, самое главное, в первую очередь снять трубку с самого главного. Этому я научился достаточно быстро.
Но это была не основная работа. Главное, что мы должны были делать – это выполнять поручения своего «босса» и создавать ему максимальные условия для ритмичной работы. А поручения были самые разные. Это и просьба связаться с тем или иным работником и передать ему какое-либо задание Первого, пригласить на совещание в кабинет ответственных работников по списку, с кем-то созвониться и пригласить на личный прием в установленную дату и многое другое. И все это надо было делать в максимально уважительной форме, не бросая даже тени на имидж Первого.
В приемной также стоял столик с печатной машинкой, на которой можно было, не прибегая к услугам машбюро, в оперативном порядке напечатать небольшие по объему тексты или так называемые «фишки» с поручениями Первого. Из мебели здесь также были два мягких черных кожаных дивана, два кресла в той же цветовой гамме и журнальный столик, на котором лежали отдельные печатные издания. Да, еще мое рабочее кресло. Вот, пожалуй, и вся обстановка.
Обращаясь ко мне, Димаш Ахмедович называл меня либо Володей, либо Еренеевичем. Причем, последний вариант, как мне кажется, ему нравился больше всего. Возможно, возникали какие-то аналогии с казахским «ерен»? Не знаю. Но каждый раз он произносил это обращение с какой-то особой теплотой. И это ко мне, двадцатишестилетнему, только начинающему по-настоящему самостоятельную жизнь молодому человеку, обращался убеленный сединами, повидавший и испытавший многое в этой жизни семидесятидвухлетний аксакал! Как после этого можно было не выложиться по работе на все сто, а то и двести процентов!? Это высокое доверие и уважение я ощущал постоянно и делал все, чтобы не огорчить и не подвести Димаша Ахмедовича каким-либо опрометчивым поступком или непродуманным действием.
Вообще за все три неполных года совместной работы я не могу назвать ни одного случая, когда Димаш Ахмедович повысил бы на меня голос. Написал об этом и сразу же подумал, а не скажет ли читающий эти строки: «Ну, вот! Опять легенды. По принципу: об ушедших либо хорошо, либо вообще ничего! Не может начальник, какой бы он ни был хороший, ни разу не отругать своего подчиненного. Не верю!». Такому скептику я могу сказать только одно: «Бог тебе судья! Но чего не было, того не было. Я ничего не выдумал!».
К моему большому сожалению, несмотря на относительно продолжительное время работы с Димашем Ахмедовичем (во всяком случае, я так считаю), у меня нет совместных снимков с ним. Нас объединяла только работа. Не принято это было в то время, да и не было такого чуда как смартфоны и такой «забавы» сегодняшнего дня как «селфи». В его доме я был только раз при его жизни и то буквально перед самым его уходом из жизни (это отдельная история и я расскажу ее позже), в семье Первого или на отдыхе с ним – никогда. Даже с Зухрой Шариповной, супругой Димаша Ахмедовича, я виделся раз или два и несколько раз говорил с нею по телефону, не более того.
У меня сохранилось только одно фото с рабочего места, сделанное как-то его личным фотографом Иосифом Львовичем Будневичем, который сопровождал Димаша Ахмедовича практически во всех его рабочих поездках по республике. А те многочисленные (к счастью!) фото- и видеоматериалы в семейной обстановке и на отдыхе – это заслуга начальника личной охраны Димаша Ахмедовича, его верного «оруженосца» и по совместительству оператора Анатолия Ивановича Горяйнова. Именно ему принадлежит идея создания музея Д.А. Кунаева. Именно он в основном сформировал богатейшую коллекцию экспонатов этого музея. Благодаря этому человеку мы знаем не только официальную сторону деятельности Димаша Ахмедовича, как крупного и талантливого руководителя, но и, порою скрытую от постороннего взгляда, однако вызывающую особый интерес, его жизнь как человека, в быту, в семье.
Возвращаясь к фото, я хочу сказать, что это и есть мое рабочее место в приемной Первого. На фото рядом со мною сотрудник личной охраны Димаша Ахмедовича Абдуллин Алмазбек Ашимбекович.

Пока это все. Продолжение следует.

Главный эксперт ЦГА НТД В.Е. Печерских
17 апреля 2020 г.