В этой главке своих воспоминаний я собрал отдельные небольшие эпизоды, которые всплыли из глубин памяти на поверхность и так или иначе связаны с Димашем Ахмедовичем. Я не стал излишне мудрствовать и назвал ее просто – «Разное». Итак, начнем.

День рождения Димаша Ахмедовича – 12 января. И как-то именно на этот день выпало мое дежурство. У меня такое было впервые. Признаюсь, день был очень хлопотный. Сам я при встрече поздравил Димаша Ахмедовича и пожелал ему всего доброго. Мне показалось, что он не испытывал особого удовольствия от наступившего дня, прекрасно зная, чем он будет наполнен. С самого утра в приемную потянулись люди, чтобы поздравить именинника. Всей процедурой и установлением очередности руководил его первый помощник Дуйсетай Бекежанов.
Сначала, пользуясь близостью к Первому, зашли его помощники: сам Бекежанов, Владислав Васильевич Владимиров (его спичрайтер, как это бы звучало сегодня) и помощник по мобилизационной работе Избасаров Ишан Избасарович. Затем, как и положено, но уже по должностной иерархии – члены Бюро ЦК, следом – заведующие отделами аппарата ЦК. После организованных групп потянулись персональные лица, те, с кем Димаша Ахмедовича, как правило, связывали многие годы дружбы и совместной работы. Вообщем, народу в этот день здесь перебывало много. Каких-то особых подарков я не видел, в основном люди заходили с цветами. Преимущественно это были гвоздики. Да еще какие! Большие, на длинных, толстых и крепких стеблях, очень красивые! И так продолжалось в течение всего дня с небольшими паузами.
Когда рабочий день Димаша Ахмедовича подошел к концу (до окончания моего еще было очень далеко!), я в последний раз, перед его отъездом домой, зашел в кабинет, еще раз поздравил его и сказал, что вот сегодня день рождения у него, а завтра, 13 января – у моей дочери Татьяны. Димаш Ахмедович тут же подошел к столику, на котором в вазе стояли эти прекрасные гвоздики, и передал их мне со словами: «Поздравь, Володя, свою дочь с днем рождения от меня!». Я поблагодарил его и, слегка ошалевший от такого неожиданного знака внимания со стороны своего шефа, покинул кабинет. А утром следующего дня, когда сменился, я с этим шикарным букетом заявился домой и вручил его дочери.

Обедал Димаш Ахмедович здесь же, в здании ЦК. На шестом этаже, в том же правом крыле, располагалось здание столовой, а рядом – небольшая кухня, на которой готовилась пища. Обедали здесь только члены Бюро ЦК. Каждое утро работники кухни приносили нам листок с меню (несколько холодных закусок, первых и вторых блюд, а также напитки и десерт), которое предлагалось на следующий день. Меню было небольшим, но весьма разнообразным. В нем были максимально учтены все возможные предпочтения от мясоедов до вегетарианцев. Мы, ответдежурные, заносили его в кабинет, и Димаш Ахмедович отмечал в нем галочкой конкретные блюда, затем мы передавали его работникам кухни. Когда заканчивался месяц, нам приносили итоговую сумму за обеды, а мы отдавали счет помощнику, взамен получая деньги. Кто платил? Сам Димаш Ахмедович, деньги были из его кошелька. Периодически он даже спрашивал нас: «Я столовой ничего не должен?». Естественно, никаких долгов не было.
Получая заполненные меню, я со временем обратил внимание на то постоянство в выборе блюд, которое было так характерно для Димаша Ахмедовича. Как правило, это было что-то творожное (запеканка, пудинг, сырники со сметаной) либо какая-нибудь каша и чай. И вот, как-то, после того, как в очередной раз получил заполненный листочек, я не удержался и спросил Димаша Ахмедовича, с чем это связано? Почему ни разу я не видел, чтобы он отметил какое-нибудь мясное блюдо или что-нибудь другое, более существенное? Он улыбнулся и сказал мне, удовлетворяя мое любопытство: «Володя, мясо я кушаю дома».
В тот момент я подумал, что это, наверное, правильно: человек в возрасте (ему тогда было уже за семьдесят!), зачем ему лишние калории? Но, это был слабый аргумент, ведь мясо он все-таки ел, как оказалось, пусть и вечером. Спустя какое-то время у меня появилась другая версия. Прежде чем ее озвучить, я еще раз хочу подчеркнуть, что это лишь мое мнение. Я подумал, что, питаясь именно таким образом, Димаш Ахмедович тем самым пытался всегда быть в тонусе, в состоянии легкого голода, недоедания, что весьма эффективно способствовало проявлению его деловой активности в течение всего рабочего дня. А вечером, когда напряжение спадало (а Москва умела его создавать!), можно было и мяса покушать. Так это или не так на самом деле, не знаю. Но вывод для себя я сделал именно такой.

Сейчас не вспомню, какой это был год. 1991 или 1992? Я по делам оказался в центре города, где-то в районе улиц Шевченко и Тулебаева. И вдруг, к полной моей неожиданности, навстречу мне бодрой походкой вышагивает Ахат Аминович Мулюков. Он долгие годы был личным врачом Димаша Ахмедовича, а если точнее сказать – семейным врачом Кунаевых. До последних дней жизни Димаша Ахмедовича «профессор», как его называли в узком кругу, был рядом со своим «пациентом». И даже когда тот отошел от дел и условия его обеспечения в плане охраны и медицинского обслуживания существенно изменились, Ахат Аминович не «кинул» аксакала, не отвернулся от него (как это сделали некоторые, так называемые «друзья» и «коллеги»), а остался верен своему профессиональному и человеческому долгу. В траурной процессии в августе 1993 года при выносе гроба из Оперного театра именно он нес во главе колонны портрет Димаша Ахмедовича.
Во время работы в приемной я не раз встречался с «профессором». Он минимум раз в день, а то и чаще, появлялся в нашем здании, заходил в комнату отдыха и встречался там с Димашем Ахмедовичем. Беседы были, естественно, без свидетелей, хотя о чем шла речь, догадаться не трудно. Именно благодаря Ахату Аминовичу Димаш Ахмедович, несмотря на свои далеко немолодые годы, сохранял прекрасную физическую форму и высокую работоспособность. Одни только многочисленные командировки по областям республики в период посевной и, особенно, уборочной, чего стоят!
И вот такая неожиданная встреча! Мы искренне обрадовались ей, поздоровались и обменялись несколькими дежурными фразами, типа, как дела? где сейчас трудишься? И вдруг Ахат Аминович спросил меня: «Володя, ты сейчас торопишься?». Я ответил, что нет. Он продолжил: «Я сейчас иду к Димашу Ахмедовичу, не хочешь пойти со мной? Думаю, он будет рад». Я приличия ради спросил, а удобно ли это будет, и тут же, конечно, согласился, благо, и идти-то надо было недалеко, каких-то пару кварталов вниз по Тулебаева.
Мы быстро добрались до дома, внутри которого я оказался впервые. «Смотрите, кого я вам привел», – сказал Ахат Аминович, переступая вместе со мной порог квартиры. Навстречу вышел Димаш Ахмедович. Мне было приятно, что он меня сразу узнал и назвал по имени. Затем провел в комнату, усадил на стул, и пока Ахат Аминович занимался своими делами (думаю, что это были какие-нибудь очередные медицинские процедуры), мы остались вдвоем. Димаш Ахмедович поинтересовался, как у меня дела, как семья, где работаю. Понимая, что не могу злоупотреблять отведенным мне временем, которое было ограничено, я отвечал коротко и по делу. В свою очередь, я спросил, как ему живется. «Да как, по-стариковски. Много читаю, сейчас вот пишу книгу», – ответил он (как известно, в 1992 году вышла его книга «О моем времени», и, по всей видимости, он работал тогда именно над ней).
В ходе этой короткой беседы он поинтересовался моей зарплатой. Я назвал. Сейчас уже не вспомню, какие это были деньги. В ходу еще были советские рубли, инфляция была жуткая, поэтому сумма выглядела в цифровом отношении солидной. «О, да ты богатый человек!» – сказал Димаш Ахмедович. «А мне вот государство назначило пенсию…», – и далее прозвучала весьма скромная цифра и явно не соответствующая тому вкладу, который внес этот Великий человек в развитие Казахстана и экономики СССР в целом. Цифру эту я тоже не запомнил, но своей незначительностью, скажу еще раз, она меня в тот момент поразила. Я даже высказал вслух свое недоумение по этому поводу. Димаш Ахмедович, выслушав меня, тем не менее не стал сетовать на это и ругать власть, а скромно и с достоинством заключил: «Но мне этого хватает». «Профессор» уже слегка нервничал, ожидая окончания нашего диалога. Мы пожали друг другу руки, обменялись пожеланиями и я ушел. Думал ли я в тот момент, что это будет последняя встреча с Димашем Ахмедовичем? К моему большому сожалению, это было именно так.