Ауызша тарих



Биыл Ұлы Отан Соғысының Ұлы Жеңіспен аяқталғанына 75 жыл толады. Сұрапыл соғыстың бетін қайтарып, елімізді, жерімізді қандықол фашистерден азат еткен майдангер ардагерлеріміздің де саны саусақпен санарлық болып азайып қалды. «Ер есімі, ел есінде». Бұл тарихи оқиғаны мектептегі тарих пəнінен жадымыздан өшірмей, ұрпақтарымызға оқыту арқылы қиын-қыстау кезеңдердегі ата-апаларымыздың майдан шебіндегі жəне тылдағы ерліктерін жеткізе білуіміз керек.
Қазақстан Республикасы Орталық мемлекеттік ғылыми-техникалық құжаттама архивіндегі жеке тектік қордағы жинақталған істегі тұлғалардың Ұлы Отан Соғысы жылдары жасаған көзсіз батылдықпен көрсеткен ерліктері мен қатар тыл майданындағы тынымсыз еңбектерінен өлім мен өмір арасындағы айқастарының жемісін көреміз.
Мажитов Шәкен Мәжитұлы – заң ғылымдарының кандидаты, доцент, ҰОС ардагері, «1941 – 1945 жж. Германияны жеңгені үшін», «Варшаваны азат еткені үшін», «Берлинді алғаны үшін», Поляк Халық Республикасының «Одер, Нисса, Балтық үшін», «Майдан алаңындағы ерлігі үшін», «Азат ету және бостандық үшін», «Варшава үшін», «Берлин шайқасына қатысқаны үшін» және басқа медальдарымен марапатталған.
Мажитов Шәкен Мәжитұлы әскери мансабын 19 жасында, соғыс жылдарында Омбыға эвакуацияланған Ленинград әскери командалық училищесінде жеделдетілген курстардан өткеннен кейін бастады. Медициналық қызметтің кіші лейтенанты атағымен ол өзі жүретін артиллериялық СУ 76 батальонына майданға жіберілді. 1944 жылдың мамырында Ровно қаласында осы дивизия поляк армиясына қосылды. Мажитов Шәкен - Қарағанды ​​облысының Қарқаралы ауданының тумасы Тадеуш Костюшко атындағы Поляк бірінші Әскери Армиясының құрамында Ровно шайқасына қатысты. Шәкеннің алдыңғы қатардағы досы поляк офицері Казимир Костюковский болды. Зуылдаған снарядтардың дауысы астында сарбаздардың достығы туды. Окоптарда аз ғана үзіліс уақыттарында Казимир Шәкенді поляк тілінде сөйлеуге, Адам Мицкевичтің өлеңдерін оқуға үйретті, ал Шәкен өз кезегінде жолдасына қазақ тілінде ән айтып, Абай өлеңдерін оқыды. Он тоғыз жасар жастардың - поляк пен қазақтың - екі ұлы ақындарының адам туралы жақсы, сүйіспеншілік, адамгершілік жайындағы тамаша сөздерімен бөлісті.
Германияда, Ораниенбургті басып алған кезде, фашистер соңғы азап та қатыгез қарсылық көрсетті. Кішкентай бұталар өсіп тұрған биіктіктен олар ерекше күшті отты ашты. Олар алты бөшкелі минометтен соққы жасады. Бұл шайқаста Казимирден көз жазып қалды.
Мажитов Шəкен Мəжитұлы Берлинге дейін жетіп, Рейхстагтың қабырғасына өз қолтаңбасын қалдырған ержүрек жауынгердің бірі. Шәкен Мәжитұлы 1947 жылы әскерден босатылды және ол өзі армандаған заң институтын оқып бітірді.
Соғыс аяқталғаннан кейін 35 жыл өткен соң, 1980 жылы Ш. Мажитовті КСРО-дағы Польша Халық республикасының әскери атташесі іздестірді және «Даңқ алаңында құрметті», «Жеңіс пен еркіндік үшін», «Варшава үшін», «Одер, Нисса, Балтика үшін», «Берлин үшін шайқастарға қатысқаны үшін», «Грунвальд белгісі» және «Т.Костюшконің белгісі» Поляк Әскерінің ордендері мен медальдарын Казвоенкоматқа жіберді. Шәкен Мәжитұлы Мажитов бірден Польша Халық Республикасының жеті бірдей әскери марапаттарына ие болды.
Егер ұлы ғылымның бастауы Отанның сенімді және батыл қорғаушысы болса, ол терең ойға ие, сонымен бірге кеудесінде риясыз жүрек соғып жатса, мұндай елде азаматтар болашаққа сенімді бола алады. Ерекше криминалист Шәкен Мәжитұлы Мажитов даңқты батыр және жай ғана асыл адам ретінде Қазақстан тарихында жарқын із қалдырды.
Орталық мемлекеттік ғылыми-техникалық құжаттама архивіндегі 153 сақтау бірлігінен тұратын Шәкен Мәжитұлы Мажитовтың № 130 жеке қорындағы құжаттар зерттеушілердің ғылыми жұмыстарында, радио мен телеарналарға, мақала мен көрмелерді дайындауға қолданылып тұрады.

Лаура Ануарханқызы

Все-таки, какая удивительная штука – наше подсознание! Как абсолютно непредсказуемо оно функционирует, по каким-то неведомым нам законам! Буквально накануне «события», о котором дальше пойдет речь, я сокрушался по поводу того, что не делал никаких записей или хотя бы помет о периоде совместной работы с Д.А. Кунаевым. А память – вещь ненадежная, что-то стирается вчистую и уходит безвозвратно, что-то сохранилось в виде каких-то обрывков, которые очень сложно изложить, пусть даже в минимально связной форме. А подсознание работает, возвращая раз за разом к тому, что тебе недавно все же удалось извлечь из лабиринтов памяти.
Напомню, что неделю назад я написал и опубликовал здесь же, в рубрике «Устная история», несколько своих воспоминаний, которые объединил под одним общим заголовком «С Д.А. Кунаевым. Эпизоды». Видимо, по той причине, которую я уже изложил выше, мое подсознание решило «помочь» мне и еще раз «пережить» (пусть даже во сне!) что-то полуфантастическое, и в тоже время, почти реальное, что до сих пор не отпускает и беспокоит.
А теперь о самом сне, который приснился мне сегодня, в ночь на 26 апреля 2020 года. Событийная канва такая. Нам, в архиве, по роду своей деятельности, срочно понадобилось то ли восстановить, то ли отреставрировать какие-то документы и прикупить определенные химические реактивы и препараты для того, чтобы затем делать это самостоятельно. Мы с коллегой навели справки о тех «конторах», которые могли бы нам помочь в этом деле. Придя по одному из адресов, я с удивлением обнаружил, что нужное нам заведение располагается в том здании, вход в которое сегодня (а уж раньше, тем более!) был только строго по пропускам. Это здание акимата города Алматы, бывшее здание ЦК Компартии Казахстана, а чуть позже – Аппарата Президента и Правительства республики. Более того, по указанному адресу мы абсолютно беспрепятственно оказались не только в самом здании, но и в некогда его «святая святых» – на шестом этаже, в том самом правом крыле, где ранее располагался служебный кабинет Димаша Ахмедовича.
В приемной (до боли знакомой!) было с десяток человек самого разного возраста. Даже двое мальчишек-школьников. Что им здесь понадобилось? Может, реактивы для каких-либо химических забав и опытов? Не знаю. Дверь в кабинет была закрыта. Я уточнил: все ли сюда? И мы с коллегой заняли очередь.
Прошло какое-то время. И вдруг дверь в кабинет распахнулась, и мне открылось все то, что там происходило. Несколько молодых ребят в спецовках приколачивали к полу ковры и дорожки (!), которые были мне очень знакомы и по которым я не раз и не два заходил в этот кабинет. Руководил этой работой человек среднего возраста, по всей видимости, их начальник. Пользуясь тем, что дверь осталась открытой, я решил сделать пару снимков со своего смартфона прямо отсюда, из приемной. Я быстро достал его из кармана и несколько раз нажал на кнопку «Фото». Поскольку делал я это в спешке, мне показалось, что снимки не получились и что какую-то часть экрана я закрыл пальцем (жаль, что теперь это не проверишь!). Но эти мои манипуляции не осталось без внимания тех, кто находился внутри. Из кабинета буквально вылетел тот самый начальник, подхватил меня за руку, вывел из приемной и проводил в «карман» на этом же этаже. «Карманом» мы называли накопитель, где обычно собирались приглашенные на заседание Бюро ЦК, ожидая своей очереди, которая формировалась, исходя из повестки заседания.
«Кто вы и что здесь делаете?» – сразу же спросил меня этот незнакомый человек. К тому времени я уже успел положить свой смартфон в карман. Я объяснил цель своего визита. Но, как оказалось, моего собеседника интересовало вовсе не это, а то, что я пытался фотографировать происходящее в кабинете. При этом он, обращаясь ко мне, все время смотрел на карман моих брюк, из которых предательски выглядывал краешек смартфона. Я стал объяснять господину N (назовем его так), что в этом здании и в этом кабинете я человек не случайный, что в течение почти трех лет я входил в него, когда его хозяином и моим «шефом» был Д.А. И что мне чрезвычайно любопытно, что в нем происходит сегодня. Услышав это, господин N стал говорить, что все это было давно, что многое, что приписывают Кунаеву – это мифы, тиражируемые старшим поколением, к тому же абсолютно ненужные и даже вредные на сегодня.
Здесь я уже не сдержался и пошел в «атаку». Обычно спокойный человек, которого весьма трудно вывести из состояния эмоционального равновесия (так я думал о себе до этого момента!), вдруг «взорвался». Я «налетел» на этого господина N, бурно выражая свое несогласие с тем, что я от него только что услышал. «Вы понимаете вообще, что вы говорите? Как можно так рассуждать? И это о человеке, достойном сыне своего народа, который всю свою жизнь отдал служению Казахстану, благодаря усилиям и стараниям которого республика обрела свою мощь и стала одной из ведущих среди своих пятнадцати собратьев!» В общем, все в таком же духе и с мощным эмоциональным накалом. И в заключение добавил: «Вот вы попробуйте выйти сейчас на площадь перед зданием и открыто сказать народу все то, что я сейчас услышал от вас здесь, в кулуарах!». Мне даже показалось, что я на какое-то время достиг нужного эффекта, и моя страстная тирада достигла цели.
Но, повторю, моего собеседника интересовало вовсе не это, а то, что успел сфотографировать, и, главное, как я всем этим собираюсь распорядиться. Это волновало господина N больше всего. «Прения» сторон завершились. Думаю, что все же каждый остался в итоге при своем мнении. И тут я почему-то решил пойти на мировую (все-таки миротворческое начало во мне возобладало и одержало победу!). Обращаясь к господину N, я сказал: «Да, не беспокойтесь вы. Не собираюсь я нигде об этом писать и тем более – публиковать. Да и снимки у меня, похоже, не получились». Последние мои фразы произвели магическое воздействие на моего собеседника, и он не смог скрыть своего удовлетворения. Даже улыбка, не весть, откуда, появилась на его лице. «Ну, хоть какой-то компромисс!» – сказал он напоследок. И мы вдвоем направились в сторону приемной.
Здесь мой сон оборвался, и я проснулся. Очень захотелось запомнить его во всех деталях, чтобы затем все-таки поделиться с другими. Думаю, что этим я не нарушил своего обещания, данного господину N, поскольку давал я его во сне, и поэтому считаю себя свободным от всяческих обязательств по этому поводу. Вот такая история!
Добавлю, что во снах я отнюдь не впервые оказываюсь в той самой приемной и в том самом кабинете. Раньше – чаще, сейчас – реже. Реально (а не во сне!) я не был в этом кабинете уже более тридцати лет, где-то с года 1989, и теперь не знаю, попаду ли в него когда-нибудь еще. И, практически всегда лейтмотив «происходящего» сводился к тому, что я пытаюсь буквально «отвоевать», защитить это место от назойливых и настойчивых попыток посторонних людей проникнуть сюда и своим неуместным присутствием осквернить его. И всегда это «происходило» в отсутствие Димаша Ахмедовича, который вот-вот должен подъехать и по-хозяйски войти в свой кабинет.
Мистика? Бред? Не думаю. Во всяком случае, мои коллеги считают меня адекватным человеком. А, может быть, они ошибаются?
Главный эксперт ЦГА НТД В.Е. Печерских
26 апреля 2020 г.

В этой главке своих воспоминаний я собрал отдельные небольшие эпизоды, которые всплыли из глубин памяти на поверхность и так или иначе связаны с Димашем Ахмедовичем. Я не стал излишне мудрствовать и назвал ее просто – «Разное». Итак, начнем.
День рождения Д.А.

День рождения Димаша Ахмедовича – 12 января. И как-то именно на этот день выпало мое дежурство. У меня такое было впервые. Признаюсь, день был очень хлопотный. Сам я при встрече поздравил Димаша Ахмедовича и пожелал ему всего доброго. Мне показалось, что он не испытывал особого удовольствия от наступившего дня, прекрасно зная, чем он будет наполнен. С самого утра в приемную потянулись люди, чтобы поздравить именинника. Всей процедурой и установлением очередности руководил его первый помощник Дуйсетай Бекежанов.
Сначала, пользуясь близостью к Первому, зашли его помощники: сам Бекежанов, Владислав Васильевич Владимиров (его спичрайтер, как это бы звучало сегодня) и помощник по мобилизационной работе Избасаров Ишан Избасарович. Затем, как и положено, но уже по должностной иерархии – члены Бюро ЦК, следом – заведующие отделами аппарата ЦК. После организованных групп потянулись персональные лица, те, с кем Димаша Ахмедовича, как правило, связывали многие годы дружбы и совместной работы. Вообщем, народу в этот день здесь перебывало много. Каких-то особых подарков я не видел, в основном люди заходили с цветами. Преимущественно это были гвоздики. Да еще какие! Большие, на длинных, толстых и крепких стеблях, очень красивые! И так продолжалось в течение всего дня с небольшими паузами.
Когда рабочий день Димаша Ахмедовича подошел к концу (до окончания моего еще было очень далеко!), я в последний раз, перед его отъездом домой, зашел в кабинет, еще раз поздравил его и сказал, что вот сегодня день рождения у него, а завтра, 13 января – у моей дочери Татьяны. Димаш Ахмедович тут же подошел к столику, на котором в вазе стояли эти прекрасные гвоздики, и передал их мне со словами: «Поздравь, Володя, свою дочь с днем рождения от меня!». Я поблагодарил его и, слегка ошалевший от такого неожиданного знака внимания со стороны своего шефа, покинул кабинет. А утром следующего дня, когда сменился, я с этим шикарным букетом заявился домой и вручил его дочери.


«Мясо я кушаю дома…»

Обедал Димаш Ахмедович здесь же, в здании ЦК. На шестом этаже, в том же правом крыле, располагалось здание столовой, а рядом – небольшая кухня, на которой готовилась пища. Обедали здесь только члены Бюро ЦК. Каждое утро работники кухни приносили нам листок с меню (несколько холодных закусок, первых и вторых блюд, а также напитки и десерт), которое предлагалось на следующий день. Меню было небольшим, но весьма разнообразным. В нем были максимально учтены все возможные предпочтения от мясоедов до вегетарианцев. Мы, ответдежурные, заносили его в кабинет, и Димаш Ахмедович отмечал в нем галочкой конкретные блюда, затем мы передавали его работникам кухни. Когда заканчивался месяц, нам приносили итоговую сумму за обеды, а мы отдавали счет помощнику, взамен получая деньги. Кто платил? Сам Димаш Ахмедович, деньги были из его кошелька. Периодически он даже спрашивал нас: «Я столовой ничего не должен?». Естественно, никаких долгов не было.
Получая заполненные меню, я со временем обратил внимание на то постоянство в выборе блюд, которое было так характерно для Димаша Ахмедовича. Как правило, это было что-то творожное (запеканка, пудинг, сырники со сметаной) либо какая-нибудь каша и чай. И вот, как-то, после того, как в очередной раз получил заполненный листочек, я не удержался и спросил Димаша Ахмедовича, с чем это связано? Почему ни разу я не видел, чтобы он отметил какое-нибудь мясное блюдо или что-нибудь другое, более существенное? Он улыбнулся и сказал мне, удовлетворяя мое любопытство: «Володя, мясо я кушаю дома».
В тот момент я подумал, что это, наверное, правильно: человек в возрасте (ему тогда было уже за семьдесят!), зачем ему лишние калории? Но, это был слабый аргумент, ведь мясо он все-таки ел, как оказалось, пусть и вечером. Спустя какое-то время у меня появилась другая версия. Прежде чем ее озвучить, я еще раз хочу подчеркнуть, что это лишь мое мнение. Я подумал, что, питаясь именно таким образом, Димаш Ахмедович тем самым пытался всегда быть в тонусе, в состоянии легкого голода, недоедания, что весьма эффективно способствовало проявлению его деловой активности в течение всего рабочего дня. А вечером, когда напряжение спадало (а Москва умела его создавать!), можно было и мяса покушать. Так это или не так на самом деле, не знаю. Но вывод для себя я сделал именно такой.

Последняя встреча с Д.А.

Сейчас не вспомню, какой это был год. 1991 или 1992? Я по делам оказался в центре города, где-то в районе улиц Шевченко и Тулебаева. И вдруг, к полной моей неожиданности, навстречу мне бодрой походкой вышагивает Ахат Аминович Мулюков. Он долгие годы был личным врачом Димаша Ахмедовича, а если точнее сказать – семейным врачом Кунаевых. До последних дней жизни Димаша Ахмедовича «профессор», как его называли в узком кругу, был рядом со своим «пациентом». И даже когда тот отошел от дел и условия его обеспечения в плане охраны и медицинского обслуживания существенно изменились, Ахат Аминович не «кинул» аксакала, не отвернулся от него (как это сделали некоторые, так называемые «друзья» и «коллеги»), а остался верен своему профессиональному и человеческому долгу. В траурной процессии в августе 1993 года при выносе гроба из Оперного театра именно он нес во главе колонны портрет Димаша Ахмедовича.
Во время работы в приемной я не раз встречался с «профессором». Он минимум раз в день, а то и чаще, появлялся в нашем здании, заходил в комнату отдыха и встречался там с Димашем Ахмедовичем. Беседы были, естественно, без свидетелей, хотя о чем шла речь, догадаться не трудно. Именно благодаря Ахату Аминовичу Димаш Ахмедович, несмотря на свои далеко немолодые годы, сохранял прекрасную физическую форму и высокую работоспособность. Одни только многочисленные командировки по областям республики в период посевной и, особенно, уборочной, чего стоят!
И вот такая неожиданная встреча! Мы искренне обрадовались ей, поздоровались и обменялись несколькими дежурными фразами, типа, как дела? где сейчас трудишься? И вдруг Ахат Аминович спросил меня: «Володя, ты сейчас торопишься?». Я ответил, что нет. Он продолжил: «Я сейчас иду к Димашу Ахмедовичу, не хочешь пойти со мной? Думаю, он будет рад». Я приличия ради спросил, а удобно ли это будет, и тут же, конечно, согласился, благо, и идти-то надо было недалеко, каких-то пару кварталов вниз по Тулебаева.
Мы быстро добрались до дома, внутри которого я оказался впервые. «Смотрите, кого я вам привел», – сказал Ахат Аминович, переступая вместе со мной порог квартиры. Навстречу вышел Димаш Ахмедович. Мне было приятно, что он меня сразу узнал и назвал по имени. Затем провел в комнату, усадил на стул, и пока Ахат Аминович занимался своими делами (думаю, что это были какие-нибудь очередные медицинские процедуры), мы остались вдвоем. Димаш Ахмедович поинтересовался, как у меня дела, как семья, где работаю. Понимая, что не могу злоупотреблять отведенным мне временем, которое было ограничено, я отвечал коротко и по делу. В свою очередь, я спросил, как ему живется. «Да как, по-стариковски. Много читаю, сейчас вот пишу книгу», – ответил он (как известно, в 1992 году вышла его книга «О моем времени», и, по всей видимости, он работал тогда именно над ней).
В ходе этой короткой беседы он поинтересовался моей зарплатой. Я назвал. Сейчас уже не вспомню, какие это были деньги. В ходу еще были советские рубли, инфляция была жуткая, поэтому сумма выглядела в цифровом отношении солидной. «О, да ты богатый человек!» – сказал Димаш Ахмедович. «А мне вот государство назначило пенсию…», – и далее прозвучала весьма скромная цифра и явно не соответствующая тому вкладу, который внес этот Великий человек в развитие Казахстана и экономики СССР в целом. Цифру эту я тоже не запомнил, но своей незначительностью, скажу еще раз, она меня в тот момент поразила. Я даже высказал вслух свое недоумение по этому поводу. Димаш Ахмедович, выслушав меня, тем не менее не стал сетовать на это и ругать власть, а скромно и с достоинством заключил: «Но мне этого хватает». «Профессор» уже слегка нервничал, ожидая окончания нашего диалога. Мы пожали друг другу руки, обменялись пожеланиями и я ушел. Думал ли я в тот момент, что это будет последняя встреча с Димашем Ахмедовичем? К моему большому сожалению, это было именно так.

Главный эксперт ЦГА НТД В.Е. Печерских
18 апреля 2020 г.



Страничка из отрывного календаря



В рабочем кабинете Д.А. Кунаева. Слева направо: А.Г. Статенин,
Х.Ш. Абдрашитов, Д.А. Кунаев, В.В. Владимиров, Д.Б. Бекежанов


Анатолий Иванович Горяйнов


Ахат Аминович Мулюков


Дом на ул. Тулебаева, 119, где жил Д.А. Кунаев

Скажу сразу, в памяти сохранилось не так много интересных эпизодов, связанных с работой. Причин тому несколько. Во-первых, это была обычная аппаратная работа обычного партийного работника. Правда, в тесном контакте с необычным и весьма высокого ранга партийным руководителем. Во-вторых, мне сразу же было сказано, что все, что здесь происходит, в этих стенах и должно остаться. Записей, кроме журналов учета посетителей первого секретаря и приема-передачи дежурств, я не вел. И сегодня, по прошествии стольких лет, кое-что стерлось из памяти, а что-то не заслуживает того, чтобы изложить это на бумаге. Поэтому расскажу о том, что помню и чем дорожу.
Перед тем, как вступить в должность, которая в штатном расписании аппарата ЦК КП Казахстана именовалась как «ответственный дежурный приемной первого секретаря ЦК Компартии Казахстана», я прошел небольшую стажировку на новом рабочем месте. Инструктировала меня Зинаида Петровна Жукова, опытнейший сотрудник аппарата, не одно десятилетие она проработала рядом с Димашем Ахмедовичем. Нас таких работников в штате было трое, и мы, поочередно сменяя друг друга и работая по схеме «сутки через двое» (а иногда, когда начинался отпускной период – «сутки через сутки»), находились рядом с кабинетом Первого. Такие должности устанавливались только в тех партийных аппаратах, где его первый руководитель являлся членом Политбюро ЦК КПСС. А Димаш Ахмедович к моменту моего прихода в аппарат ЦК уже многие годы был таковым.
В приемной стоял большой рабочий стол, около него приставной столик, на котором находилось с десяток телефонных аппаратов, начиная с обычного городского и заканчивая так называемой «кремлевкой». Да, да, в приемную первого секретаря ЦК мог в любое время позвонить обычный гражданин и пожаловаться на те или иные неудобства. Это могло случиться днем, могло и ночью, и нам надо было зафиксировать звонок и оперативно отреагировать на него. Особенно беспокойные дежурства случались в зимнее время, когда в квартирах горожан иногда становилось холодно или случалась какая-то бытовая авария. И справочная города всегда давала этот телефон всем, кто не получив помощи в более низких инстанциях, требовал телефон самого высокого начальника. И мы подключались, прежде всего, в плане контроля, к решению той или иной проблемы. Думаю, что такие звонки из «Белого дома» доставляли массу беспокойства и волнения нашим коллегам – дежурным Алма-Атинского горкома, горисполкома, а также райкомов и райисполкомов города Алма-Аты.
В отдельные дни, когда шквал звонков достигал своего пика, ночью нам не удавалось даже передохнуть. После таких сумасшедших суток я, добравшись до дома, падал замертво на кровать и только несколько часов крепкого сна возвращали меня в нормальное состояние. Случались и более серьезные аварии или чрезвычайные происшествия в республике, когда нужен был оперативный доклад руководству и принятие неотложных мер реагирования. Неслучайно в обиходе нас называли «ночными первыми секретарями ЦК». И, надо сказать, эта работа не оставалась без внимания со стороны моего руководства. Первый помощник Димаша Ахмедовича Дуйсетай Бекежанович Бекежанов каждое утро требовал от нас информации о том, что произошло за прошедшие сутки, какие были звонки за время его отсутствия, о чем и какие меры были приняты. И это контролировалось достаточно жестко. Понятно, когда возникала какая-либо серьезная ситуация, требующая оперативного вмешательства на более высоком уровне, доклад шел тут же, независимо от времени суток.
Помимо городского на столике был также телефон внутренней правительственной связи, пользуясь которым, можно было по короткому трехзначному номеру связать Димаша Ахмедовича с любым членом Бюро ЦК, Правительства республики, Председателем Верховного Совета, заведующими отделами ЦК, помощниками первого секретаря, а также первыми секретарями Алма-Атинского обкома и горкома партии, председателями облисполкома и горисполкома столичного региона. Были и прямые телефоны с Димашем Ахмедовичем, с заведующим общим отделом ЦК, четырехзначная так называемая «внутренняя вертушка», прямая межгорода и ряд других.
Но самой главной в этой телефонной «иерархии» все же была «кремлевка». Так в обиходе называли правительственную ВЧ-связь, по которой осуществлялись звонки самого высокого начальства, в том числе из ЦК КПСС, Совета Министров и Верховного Совета СССР, союзных министерств и ведомств. По нему же можно было оперативно и в таком же закрытом режиме созвониться с первыми секретарями обкомов и председателями облисполкомов не только республики, но и всей страны.
Бывало, что звонили одновременно сразу несколько телефонов. В этот момент надо было быстро сориентироваться в этой телефонной какафонии, определить с каких аппаратов исходят звуковые сигналы и, самое главное, в первую очередь снять трубку с самого главного. Этому я научился достаточно быстро.
Но это была не основная работа. Главное, что мы должны были делать – это выполнять поручения своего «босса» и создавать ему максимальные условия для ритмичной работы. А поручения были самые разные. Это и просьба связаться с тем или иным работником и передать ему какое-либо задание Первого, пригласить на совещание в кабинет ответственных работников по списку, с кем-то созвониться и пригласить на личный прием в установленную дату и многое другое. И все это надо было делать в максимально уважительной форме, не бросая даже тени на имидж Первого.
В приемной также стоял столик с печатной машинкой, на которой можно было, не прибегая к услугам машбюро, в оперативном порядке напечатать небольшие по объему тексты или так называемые «фишки» с поручениями Первого. Из мебели здесь также были два мягких черных кожаных дивана, два кресла в той же цветовой гамме и журнальный столик, на котором лежали отдельные печатные издания. Да, еще мое рабочее кресло. Вот, пожалуй, и вся обстановка.
Обращаясь ко мне, Димаш Ахмедович называл меня либо Володей, либо Еренеевичем. Причем, последний вариант, как мне кажется, ему нравился больше всего. Возможно, возникали какие-то аналогии с казахским «ерен»? Не знаю. Но каждый раз он произносил это обращение с какой-то особой теплотой. И это ко мне, двадцатишестилетнему, только начинающему по-настоящему самостоятельную жизнь молодому человеку, обращался убеленный сединами, повидавший и испытавший многое в этой жизни семидесятидвухлетний аксакал! Как после этого можно было не выложиться по работе на все сто, а то и двести процентов!? Это высокое доверие и уважение я ощущал постоянно и делал все, чтобы не огорчить и не подвести Димаша Ахмедовича каким-либо опрометчивым поступком или непродуманным действием.
Вообще за все три неполных года совместной работы я не могу назвать ни одного случая, когда Димаш Ахмедович повысил бы на меня голос. Написал об этом и сразу же подумал, а не скажет ли читающий эти строки: «Ну, вот! Опять легенды. По принципу: об ушедших либо хорошо, либо вообще ничего! Не может начальник, какой бы он ни был хороший, ни разу не отругать своего подчиненного. Не верю!». Такому скептику я могу сказать только одно: «Бог тебе судья! Но чего не было, того не было. Я ничего не выдумал!».
К моему большому сожалению, несмотря на относительно продолжительное время работы с Димашем Ахмедовичем (во всяком случае, я так считаю), у меня нет совместных снимков с ним. Нас объединяла только работа. Не принято это было в то время, да и не было такого чуда как смартфоны и такой «забавы» сегодняшнего дня как «селфи». В его доме я был только раз при его жизни и то буквально перед самым его уходом из жизни (это отдельная история и я расскажу ее позже), в семье Первого или на отдыхе с ним – никогда. Даже с Зухрой Шариповной, супругой Димаша Ахмедовича, я виделся раз или два и несколько раз говорил с нею по телефону, не более того.
У меня сохранилось только одно фото с рабочего места, сделанное как-то его личным фотографом Иосифом Львовичем Будневичем, который сопровождал Димаша Ахмедовича практически во всех его рабочих поездках по республике. А те многочисленные (к счастью!) фото- и видеоматериалы в семейной обстановке и на отдыхе – это заслуга начальника личной охраны Димаша Ахмедовича, его верного «оруженосца» и по совместительству оператора Анатолия Ивановича Горяйнова. Именно ему принадлежит идея создания музея Д.А. Кунаева. Именно он в основном сформировал богатейшую коллекцию экспонатов этого музея. Благодаря этому человеку мы знаем не только официальную сторону деятельности Димаша Ахмедовича, как крупного и талантливого руководителя, но и, порою скрытую от постороннего взгляда, однако вызывающую особый интерес, его жизнь как человека, в быту, в семье.
Возвращаясь к фото, я хочу сказать, что это и есть мое рабочее место в приемной Первого. На фото рядом со мною сотрудник личной охраны Димаша Ахмедовича Абдуллин Алмазбек Ашимбекович.



Пока это все. Продолжение следует.

Главный эксперт ЦГА НТД В.Е. Печерских
17 апреля 2020 г.

Мое личное знакомство с Димашем Ахмедовичем состоялось в феврале 1984 года. В то время я работал инструктором отдела школьной молодежи и пионеров ЦК ЛКСМ Казахстана. А возглавлял республиканскую комсомольскую молодежную организацию Серик Абдрахманович Абдрахманов. Помню, я только вернулся из служебной командировки в Джамбулскую область, где в составе большой и весьма представительной бригады (Верховный Совет, МВД, Прокуратура и др.) мы изучали состояние работы в области с молодежью. Выбор именно этого региона был неслучаен, поскольку там была очень неблагополучная ситуация, связанная с большим количеством зафиксированных фактов употребления в молодежной среде наркотических средств, основным сырьем для которых была конопля. А уж этого «добра» в области было предостаточно! Одна только знаменитая Чуйская долина чего стоит! А вопрос готовился на Президиум Верховного Совета Казахской ССР.
Только-только отчитавшись перед руководством о командировке и сдав свои материалы для подготовки итоговой справки, я был срочно вызван к курирующему секретарю по школам Айтимовой Бырганым Сариевне. В голове сразу же возникли вопросы: что не так или не то я сделал, находясь командировке? Но в ее кабинете состоялась странная для меня беседа обо всем и ни о чем, смысл которой мне был абсолютно не понятен. Не внес ясности и тут же продолжившийся «поход» и столь же скоротечный в кабинет Серика Абдрахмановича. Ясно было только одно, что сейчас меня на машине «первого» отвезут в здание ЦК КП Казахстана, которое находилось на площади имени Л.И. Брежнева (сейчас – Площадь Республики, где в настоящее время находится акимат города Алматы). На мой вопрос: «Зачем?», ответ был кратким: «Там тебе сами все скажут».
И вот я в полном неведении и с ощущением легкого мандража впервые вошел в это здание. Меня встретил сотрудник аппарата и провел в кабинет заведующего Общим отделом аппарата ЦК Бородина Александра Дмитриевича. Хозяин кабинета вышел навстречу, поздоровался и предложил сесть за приставной столик. Перед ним лежал лист бумаги с напечатанным текстом (сейчас я думаю, что это была так называемая в партийной среде «справка-объективка», в которой обычно приводятся основные биографические сведения о кандидате на должность и его послужной список). Некоторые моменты Александр Дмитриевич уточнил в устной беседе, те самым сняв некоторое напряжение и подготовив меня, как потом оказалось, к следующему шагу.
В конце беседы, он еще раз обратил свое внимание на тот факт моей биографии, что я относительно недолго задерживался на занимаемых должностях (заместитель секретаря комитета комсомола КазПИ им. Абая, Республиканский штаб студенческих строительных отрядов, отдел школьной молодежи и пионеров ЦК ЛКСМ Казахстана) и резюмировал: «С другой стороны, это даже хорошо. Не успел набраться чванства и высокомерия, что так характерно для большинства комсомольских «аппаратчиков»! И, как и в предыдущих беседах, рефреном прозвучало пожелание, чтобы я вел себя скромно в предстоящей беседе и ни о чем не просил. И только в этот момент мне открыли «карты» полностью: сейчас меня проведут для беседы в кабинет первого секретаря ЦК Компартии Казахстана, члена Политбюро ЦК КПСС Динмухамеда Ахмедовича Кунаева.
Вот это поворот! Кто такой Кунаев, я, конечно же, знал, как он выглядит – тоже, благо есть телевидение, печатная продукция, да и на майских и ноябрьских демонстрациях мы, студенты, не раз носили его портрет и даже видели, пусть и издалека, на праздничной трибуне. Но так, чтобы рядом, такого не было! И вот меня с третьего этажа ведут на шестой, в его правое крыло, где находился кабинет первого секретаря. Как мне показалось, за это время я успел собраться, и, насколько это было возможно, привести в порядок свои мысли и эмоции. В приемной меня уже ожидал его бессменный и преданный (как подтвердило время!) помощник Бекежанов Дуйсетай Бекежанович. Сдвоенная входная дверь открылась, и я в сопровождении заведующего отделом ЦК и помощника вошел в просторный кабинет и по мягкой ковровой дорожке направился к небожителю.
Димаш Ахмедович вышел из-за своего рабочего стола мне навстречу и протянул руку. Моя, не скажу, что маленькая рука буквально утонула в его широкой теплой ладони. Он предложил всем нам сесть. Сам Димаш Ахмедович вернулся в свое кресло, а мы трое расположились за приставным столиком. Дальнейшее я помню весьма смутно, видимо, все-таки сказалось большое напряжение, несмотря на все мои усилия. Помню только, что Димаш Ахмедович стал задавать вопросы: есть ли у меня семья, жена, дети, квартира. И на каждый из этих вопросов я отвечал утвердительно: «Есть!». И, действительно, я не лукавил, у меня это все было, и мои односложные ответы не были результатом троекратного предварительного инструктажа и стольких же призывов к проявлению скромности.
– Надо же, все у него есть, и жена, и дети, и квартира, и ничего ему не надо, – сказал Димаш Ахмедович. – Ну что ж, хорошо, будем работать вместе. Желаю успехов!
Он еще раз пожал мне руку, и я в состоянии легкого шока покинул этот кабинет, в который мне теперь предстоит заходить в течение почти трех последующих лет сотни, а, может быть, и тысячи (не считал!) раз.
После столь значительной, высокой и стремительной аудиенции я еще долго переваривал произошедшее в этот яркий и богатый на события зимний день. Начался новый этап в моей жизни. Но это уже другая история!


Главный эксперт ЦГА НТД В.Е. Печерских
16 апреля 2020 г.

…Август 1993 года. Я тогда был в отпуске и частенько бывал на даче у своего тестя Астапова Владимира Григорьевича. И в эти жаркие дни я тоже оказался там. Дача была очень скромной, маленький кирпичный домик, стол, две кровати, никаких связей с внешним миром, телевизора не было, а о сотовом телефоне мы вообще не знали тогда. Периодически я возвращался в город, чтобы пополнить запасы съестного, в основном, хлеба, поскольку холодильника на даче тоже не было и скоропортящихся продуктов мы с собой не брали.
И вот, вернувшись в очередной раз в город, я от своего тестя узнал скорбную новость: скончался Димаш Ахмедович Кунаев. Именно так я обращался к этому великому человеку в те годы, когда познакомился с ним воочию, и когда мне посчастливилось около трех лет работать рядом с ним. Еще не было сообщения о создании правительственной комиссии по организации похорон, и я стал обзванивать своих бывших коллег по работе, тех, кто мог бы мне подробнее сказать о том, как это случилось. Но домашние телефоны молчали. Как потом оказалось, многие из них уже подключились к организации прощания с Димашем Ахмедовичем. Вскоре была создана правительственная комиссия и была определена точная дата похорон.
Эта печальная новость очень быстро разнеслась не только по Алма-Ате, но по всей республике. И людской поток с утра в день похорон хлынул к Оперному театру имени Абая, где был установлен гроб с телом покойного, чтобы отдать свой последний поклон человеку, который не одно десятилетие руководил республикой и сделал очень много для ее процветания. Очередь к театру, в которую встал и я, росла с каждой минутой, люди все шли и шли, все новые и новые ручейки вливались в эту могучую реку. Причем, целыми делегациями, которые прибывали из других городов и областей нашей страны. Зная о том, что время траурной церемонии ограничено, все стремились успеть до ее окончания, и распорядители пускали эти организованные делегации из других городов вне очереди. И вот оказалось, что я, вставший в общий поток, не приближался к входу, а с каждым таким «вливанием», которым не было, казалось, конца, все отдалялся и отдалялся от цели. А время шло. Я стал волноваться, так можно было и вовсе не попасть внутрь.
Чтобы этого не случилось, я решился на отчаянные действия. Поскольку вся территория вблизи театра была оцеплена крепкими ребятами из милиции и ОМОНа, я подошел к одному из них и попросил его, чтобы он помог мне обратить внимание одного из членов правительственной комиссии (все они, как и положено, были с траурными повязками на руке) в мою сторону. Этот боец сначала слегка напрягся, затем позвал своего командира и передал ему мою просьбу. Тот подошел ко мне, и я еще раз, чуть подробнее, объяснил ему, что от него требуется. Офицер внял моей просьбе и направился к группе людей, которая стояла в метрах восьмидесяти от меня, на ступеньках театра. Он подошел к одному из членов комиссии, переговорил с ним и рукой показал в мою сторону. Это был Серик Абдрахманов, в свое время возглавлявший комсомольскую молодежную организацию республики, с которым я неоднократно встречался и был знаком. Я поднял руку, чтобы он увидел меня, Серик Абдрахманович, узнав, кивнул головой и отдал команду пропустить меня без очереди.
Вот так я «по блату» попал на церемонию прощания с Димашем Ахмедовичем. Когда она окончилась (кстати, мои опасения оказались не напрасными, многие собравшиеся так и не смогли попасть в помещение театра) и гроб с телом покойного вынесли на улицу, то на всем протяжении шествия траурной процессии, стояли люди, прощаясь с человеком, который всю свою жизнь отдал служению народу Казахстана.
В память о Димаше Ахмедовиче у меня остался настольный календарь со сменяющимися вручную датами, который при жизни находился на рабочем столе в его кабинете. Несколько лет он хранился у меня дома, а потом я передал его в музей Д.А. Кунаева, посчитав, что не я один должен видеть подлинные предметы, связанные с деятельностью этого славного сына казахского народа. И еще одна памятная вещь, которая в настоящее время находится у меня дома. Это книга Димаша Ахмедовича «Избранные речи и статьи» с его автографом, которую он подписал мне буквально накануне того самого Пленума ЦК КП Казахстана в декабре 1986 года, где его освободили от должности первого секретаря ЦК.






В памяти сохранились и другие моменты, в частности, мое первое личное знакомство с Димашем Ахмедовичем. Но это уже другая история!

Главный эксперт ЦГА НТД В.Е. Печерских
15 апреля 2020 г.

В преддверии юбилея Великой Победы вспомнились некоторые эпизоды из моей армейской службы. Думаю, что эти воспоминания навеяны еще одним обстоятельством. Дело в том, что мы, сотрудники ЦГА НТД РК, в эти дни заканчиваем работу над сборником документов и материалов, посвященным славной и героической дочери казахского народа Халиде Мамановой. Она прошла всю войну, являлась участником Сталинградской битвы и награждена медалью «За оборону Сталинграда». А мне посчастливилось проходить действительную военную службу в 1976–1978 годах в Военно-Воздушных Силах в городе Волгограде (бывшем Сталинграде).
Наша воинская часть размещалась на территории Качинского высшего военного авиационного училища летчиков (КВВАУЛ). Любовно мы называли его «наша Кача». С большим удовольствием вспоминаю эти годы, с некоторыми из сослуживцев до сих пор поддерживаю связь в социальных сетях. Воинская часть была небольшая по численности, но мои армейские товарищи были практически из всех уголков Советского Союза: Москва, Кириши Ленинградской области, Татарстан, Чеченская Республика, Сибирь, Урал, Белоруссия, Украина, Киргизия, Алма-Ата. Интернационал полный!
Само училище находилось в нескольких километрах от всенародной святыни – Мамаева кургана. Летом мы делали туда марш-броски с полной выкладкой, а зимой – лыжные пробежки. В выходные, если были свободны от службы, выбирались в увольнение в город. Места, которые мы успевали посетить в эти краткие часы, общеизвестны: Аллея Героев, «Родина-мать», знаменитый Дом Павлова (Дом Солдатской Славы), музей-панорама «Сталинградская битва», Центральная набережная Волги. Ну и, конечно, кинотеатры, Волгоградский драматический театр. Руководство части поощряло походы, которые способствовали повышению нашего культурного уровня.


Монумент «Родина-мать зовет!»


Дом Павлова (фрагмент)

И вот как-то, в одно из увольнений, когда был один, я оказался у Вечного огня в центре города, на площади Павших борцов. Возле этого мемориала всегда был народ, так было и в этот раз. А недалеко от меня стояла пара двух уже немолодых людей, мужчина и женщина. И вдруг я услышал фразу на немецком языке, которая врезалась в мою память, и которую я сразу понял (спасибо моим учителям немецкого языка в средней школе № 115 города Алма-Аты). Мужчина негромко, обращаясь к своей спутнице, сказал: «А вот до этого места мои ребята в 43-м так и не дошли». Я, конечно же, догадался, что эта парочка туристов из Германии (тогда еще – ФРГ), а мужчина, судя по выправке, бывший офицер, которому удалось выжить в одной из самых кровопролитных битв в истории человечества. И вот теперь, как турист, он решил, видимо, посетить «места боевых сражений». Вскоре пара удалилась. А я еще долго стоял у Вечного огня, мысленно обращаясь с чувством огромной благодарности к тем, кто ценою своей жизни не позволил фашистским захватчикам овладеть Сталинградом и положил начало победному шествию Красной армии на всех фронтах!


Обелиск и Вечный огонь на Аллее Героев

После первого года службы, в мае 1977 года, мне предоставили краткосрочный отпуск на мою малую Родину – в Алма-Ату. И я еще до отъезда стал готовиться к нему. Десять дней, они пролетят незаметно, и хотелось как можно тщательнее продумать, как максимально продуктивно провести его, с кем встретиться в первую очередь. Одну из встреч я наметил в своей родной школе № 115 со своим любимым педагогом, учителем русского языка и литературы Ольгой Александровной Лосевой. И она предложила мне провести целый урок литературы в ее классе, чтобы я почитал ученикам стихи (она всегда знала, что это мое любимое занятие!). Вот тогда-то и состоялись мое «боевое крещение» и мой «звездный час» (точнее, 45 минут)!

Я читал стихи Александра Твардовского:
«Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В то, что они – кто старше, кто моложе –
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, –
Речь не о том, но все же, все же, все же…»;

Юлии Друниной:
«Я только раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу – во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне...»;

моего любимого Роберта Рождественского:
«На Земле безжалостно маленькой
Жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую...
И однажды – прекрасным утром –
Постучалась к нему в окошко
небольшая, казалось, война...
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
И маленькую – по размерам – шинель. ...
А когда он упал – некрасиво, неправильно,
В атакующем крике вывернув рот,
То на всей земле не хватило мрамора,
Чтобы вырубить парня в полный рост!»;

Анатолия Ермакова:
«Там, где двести дней и ночей
Бушевала великая битва,
Там, где кровью тысяч людей
Каждый метр земли был пропитан,
Там, где сила советских солдат
Сокрушила фашистскую силу, –
Там давно уже пушки молчат
И поля от пожарищ остыли.
Там сегодня над Волгой -рекой,
На священной земле Сталинградской
Рвется к солнцу цветок полевой
Из-под каски пробитой солдатской.
Жизнь! Мы славим величье ее!
Жизнь! – вот благо и счастье людское!
За него, за счастье твое и мое
Свои жизни отдали герои...»

и многое другое из военной (прежде всего) и гражданской лирики. И, конечно, рассказал об этом эпизоде из моей армейской службы.
А сегодня я хотел бы поделиться этими воспоминаниями с Тобой, мой уважаемый читатель! Великое счастье, что мне выпало нести воинскую службу именно здесь, на этой священной земле, обильно политой кровью наших соотечественников. Ведь не секрет, что весной 1943 года, на Мамаевом кургане, буквально нашпигованном смертельным железом (историки свидетельствуют, что на один квадратный метр кургана приходилось от 500 до 2 тысяч осколков снарядов и гильз от патронов), не взошла трава…


Разве можно такое забыть?!!!! Вечная память Героям Великой Отечественной!!!

Главный эксперт ЦГА НТД В. Печерских

12.04.2020 г.

75 лет… Это много или мало, спросите вы. Каждый ответит по-своему. Для меня – это больше полувека, целая жизнь. Сменилась эпоха, столько всего нового появилось в этом суетном мире. Да, наверное, так скажет каждый современный человек. Но не те, кто 75 лет назад были молоды, прошли этот страшный путь и узнали, что означает слово «война». Для них 75 лет, как одно мгновение, и в памяти все те же картинки пикирующих бомбардировщиков, лежащих в окопах раненых и убитых солдат, а в ушах звук разрывающихся снарядов и страшный вой сирен… И это навсегда останется у них в памяти.
75 лет назад закончилась Великая Отечественная война, которая изменила ход мировой истории, перекроила карту мира, изменила судьбы многих людей и целых поколений. Люди разных национальностей объединились и стали одной большой мощной силой, которая противостояла натиску хорошо вооруженного противника – нацистской Германии и её союзникам. И они выстояли, победили. Но за эту победу была заплачена самая высокая цена – миллионы жизней.
В судьбе каждой семьи война оставила свой след. У каждого есть деды и прадеды, бабушки и прабабушки, которые прошли этот страшный путь. Они рыли окопы, организовывали полевые госпитали, шли на смерть, встречаясь лицом к лицу с врагом. Кто-то уходил в лес, чтобы стать партизаном. А кто-то на тот момент был еще совсем ребенком и пошел работать на завод, заменив взрослых, встал к станку, чтобы хоть как-то приблизить победу.
Мою семью эта война также не обошла стороной. Мои оба деда и бабушка прошли весь этот путь, от начала до самого конца, самого последнего дня войны. Начну, пожалуй, с того, кто был и останется в моей памяти самым лучшим человеком – Полосухин Семён Васильевич, для меня – просто деда Сеня. Да, хочу уточнить, я не застала в живых ни одного из своих дедов, но рассказы моих родителей и родственников сформировали четкую картинку, кем они были.
Мои дед, Полосухин Семён Васильевич, уроженец Алтайского края, село Верх-Бектемир, родился 25 декабря 1919 года. О судьбе семьи Семена я узнала от своей мамы, которая рассказала, что прадеда репрессировали в 1930 году. Проведя поисковые работы во всемирной паутине, я наткнулась на сайт ru.openlist.wiki. Это сайт «Поиск по открытому списку жертв политических репрессий». В этом источнике я обнаружила более подробные сведения о прадеде, информацию о том, в чем его обвинили, и какое наказание он понес. Там же я узнала, что семья Семена была сослана в Томскую область, а вот точно куда, до сих пор неизвестно.
Моя мама бережно сохранила военные документы своего отца. Это фотографии с фронта, документы, из которых самые ценные – это военный билет, благодарственный лист, а также наградные листы. Из записей в военном билете стало известно, что дед обучался в Рязанском артиллерийском училище, но мама всегда рассказывала про деда, и он сам говорил, что учился в Талгаре. Вот нестыковка: все-таки, где он учился? И тут мне на помощь опять пришел интернет. Переходя с сайта на сайт, наткнулась на форум (сейчас уже не найду на него ссылки), где была изложена история Рязанского артиллерийского училища. И выяснилось, что «в ноябре 1941 Рязанское артиллерийское училище было эвакуировано в Казахстан, в город Талгар Алма-Атинской области». Вот все и сошлось.
К началу войны дед уже был в должности помощника командира взвода. В мае 1942 года взвод Семена был заброшен на Центральный фронт, где уже 13 августа 1942 года он получил ранение и поступил на излечение в госпиталь. Далее, с декабря 1942 года по декабрь 1944 года, он был просто курсантом все того же училища. В 1944 году прошел ускоренный курс на командира взвода и был направлен на Дальний Восток командиром линейного взвода звуковой разведки, где проходили боевые действия с японцами, за что ему вручили благодарственное письмо. В рядах Вооруженных Сил Союза ССР Семён был до декабря 1947 года в качестве командира взвода и в звании младшего лейтенанта.
К сожалению, медали деда Семена не сохранились, но каким-то чудом уцелели удостоверения к медалям и орденская книжка.
19 февраля 1946 года командиром 214-й армейской пушечной артиллерийской бригады, гвардии полковником Новодрановым, от имени Президиума Верховного Совета СССР младшему лейтенанту Полосухину Семёну Васильевичу была вручена медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Вот еще одна запись из приказа Командующего артиллерией Первого Дальневосточного фронта: «От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте, борьбе с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество награждается младший лейтенант Полосухин Семён Васильевич, командир взвода звуковой разведки 214-й армейской пушечной артиллерийской бригады, орденом Отечественной войны 2-ой степени». Выписка из наградного листа: «Участвовал в боях по обороне г. Москва и в последующих наступательных боях, изгоняя немцев от Москвы. Работал в должности помощника командира стрелкового взвода. 13 августа под г. Кармановым повел взвод в атаку. Захватил первую и вторую траншеи противника, где и был тяжело ранен». Информация о награждении орденом была найдена на сайте «Подвиг народа» (podvignaroba.ru), из материалов архива ЦАМО.
Из рассказа моей мамы, Татьяны Семёновны: «Мы были с сестрой совсем ещё детьми, и не понимали всей сути войны. И часто по вечерам, когда мы все собирались на кухне, отец сидел возле печи с папиросой в зубах, мама занималась домашними делами, мы устраивали отцу допросы про войну, чтобы он нам рассказал какую-нибудь историю. Но отец никогда не заводил разговоры на эту тему, и лишь глубоко вздыхал и задумчиво смотрел на пламя в печи, как будто в эти мгновения прокручивал все воспоминания, связанные с войной. И через какие-то мгновения на его лице появлялась задорная улыбка, и он начинал разговор совсем на другую тему, чтобы отвлечь наше внимание. Также вспоминаю, как иногда по ночам мы просыпались с сестрой от криков отца или матери, каждый из них по-своему во сне переживал те или иные моменты войны: отец пытался увести взвод от шквального огня, мама выносила с поля боя раненых бойцов. И только став взрослыми, мы поняли, что им пришлось пережить. Что они видели и чувствовали, как они теряли товарищей и как радовались дню Великой Победы. И почему они молчали всю жизнь, никогда не разговаривали на эту тему. Чтобы мы, их дети, а в будущем и их внуки, правнуки не знали, что такое война».
Я преклоняю голову перед своими дедушками и бабушками и отдаю должную дань за то, что они сделали для нас. Моя благодарность им бесконечна, они навсегда останутся героями в моей памяти и моем сердце.


Командир линейного взвода звуковой разведки, младший лейтенант Полосухин Семён Васильевич, 1945 год.



Курсант Рязанского артиллерийского училища Полосухин Семён Васильевич, 1939 год.



Орденская книжка и орден Отечественной войны 2-ой степени, Полосухина Семена Васильевича.



Удостоверение к медали «За победу над Германией в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.», Полосухина Семена Васильевича.

Екатерина Скрипко, архивист,
специалист высшей категории ЦГА НТД

12.04.2020 г.

«Әке» деген сезімді кім ұмытар... Әр отбасында әкенің орны ерекше екені баршаға мәлім. Әке – отбасының асыраушысы ғана емес, отбасының тірегі, ұйытқысы, қамқоршысы. Отбасының береке, ынтымағы үшін әкенің әділ, ұстамды болуы орасан маңызға ие. Осындай әкелердің бірі менің әкем – Жұмаділ Есдәулетов. Отбасымыздың мейір-шапағат көзі – менің әкем еді. Ол кісіні ғұмыр бойы ұстаз болып зейнеткерлікке шықты, ұзақ жыл Алматы облысы Жамбыл ауданының Ақтерек орта мектебінің директоры болып қызмет атқарды, келешек ұрпаққа сапалы білім, саналы тәрбие беруге бар күш-жігерін салды, сондықтан болар, бүкіл аудан тұрғындары құрмет тұтты. Тіпті облыс, республика жұртшылығына кеңінен танымал болған, соңына өшпестей із қалдырған ұлағатты ұстаз. Әкемнің замандастары: Жұмабай Жадрин, Рахым Дәуітов, Елікбай Сариев, Жұмаділ Шаяхметов, Ізтілеу Жотабаев, Жолсейіт Есбаев секілді өмірден оқыған, тоқығандары телегей-теңіз парасатты, зиялы ағаларымызбен сырласып, салмақты да салиқалы пікірлер, тұжырымдар айтқанын естіп өскенімді іштей мақтан етемін. Әкем Алматыға қоныс аударғаннан кейін ақын Қадыр Мырза-Әлімен, Әзілхан Нұршайықовпен жиі кездесіп пікірлесті. Ал, Тұманбай Молдағалиевпен, Исраил Сапарбаевпен, Жанат Ахмадимен, Марат Тоқашбаев, Нағашыбек Қапалбекұлы сынды қаламгерлермен араласып сырласты. Ал анам болса, осындай жаны жайсаң жандарға дастарқанын кең жайып тік тұрып күтіп алатын.
Әкемнің әкесі – атам Есдәулет Кәндеков Қазақстан Жазушылар Одағының мүшесі, халық ақыны, жыр алыбы Жамбылдың сүйікті шәкірттерінің бірі, Кенен атамыздың замандасы. 1916 жылы көтеріліске қатысқаны үшін 20 жылға каторгаға айдалған батыр, батыл азамат, эпосшы, жыршы. Сонымен қатар ол жетісулық Кенен, Үмбетәлі, Жақсыбай, Қалқа, Сыр бойының ақындары Рахмет Мәзқожаұлы мен Әбділда Жүргенбайұлымен айтысқа түскен. Кенен атамызбен айтысқанда былай дейді:
-Есдәулет, Кенен болдық егіз ақын,
Сіздер де өлең толған теңіз ақын.
Халыққа өмір сырын ұқтырмасақ,
Айқайлап, құр бекерге неміз ақын?
Атам өзінің болашақ жары Ақжолтаймен (әжеммен) айтыста танысып, талай тойларда қыз бен жігіт айтысының үздік үлгісі бола білген. Атамның жыр-дастандарының жинағы бірнеше рет жарық көрді. Биыл, 2020 жылдың басында «Али батыр» атты кітабы баспадан шықты. Шу қаласында, Қордайда, Ақтерек, Ұзынағаш ауылдарында Есдәулет ақынның атымен аталатын көшелер де бар.
Әкем менің асқар тауым, тірегім,
Бәрінен де сен қымбатсың, білемін.
Қанат қағып кетсем алыс қияға,
Сен деп соғар кеудемдегі жүрегім.
Әкем Жұмаділ – қазақ, орыс, француз тілдерін жетік меңгерген, кісілік дәрежесі жоғары ұстаздардың бірі-бірегейі, ұстаздардың ұстазы өресі биік еді.
«Әке – асқар тау, ана қайнар бұлақ, бала жағасындағы құрақ» дегендей «Әке» деген сөз қандай жақын, қандай ыстық десеңші! Менің өмірдегі қымбат, ең қымбат адамым ол – менің сүйікті әкешім. Қарапайым ұстаз бола тұра өмірде өз орнын ойып тұрып алған әкемнің еңбектері, өлеңдері мен естеліктері, ғибрат сөздері ұрпақтан-ұрпаққа мұра болып, немере- шөберелерінің көкейінде қала бермек. 2004 жылы «Өмір өрнегі» атты кітабы жарық көрді.
«Әкең барда орындалар арманың» дегендей, өмірдегі керегіңді алдымен бір Алла, екінші әкең берері анық. Әкем жаратылысында өте байсалды, терең білімді, сыпайы жан еді. Оның бойындағы тектілігі, әке жолын жалғастырып атамның рухани мұрасын қастерлегені, парасат-пайымы, адамгершілік қасиеттері өмір бойына бізге үлгі-өнеге.
Әкеммен жұптасып жарты ғасыр ғұмыр кешкен, ұлдарын ұяға қондырып, қыздырын қияға ұшырған анам Жұмағалиева Меруерт қолына қалам алып «Мәңгілік сағыныш» және «Мағыналы ғұмыр» атты естелік кітаптарын жазды. Адамдар армандайтын, көзге көрінбейтін, қолға ұстатпайтын «бақыт» деген ғажайып құс осы болар. Анам ақын атасы мен отағасының шығармашылығына адалдығын танытып, олардың соңына қалдырған тарихи бай мұраларын бүгінгі оқырманға жеткізуде жасаған еңбегі ұшан-теңіз.
Жақсы адамдар өмірге тектен текке келіп, тектен текке кетпейді. Артында тәрбиелеп өсірген ұлағатты ұрпағы, кейінгілерге үлгі-өнеге болардай еңбегі қалады. Есімі жұрттың есінде сақталып, естеліктер айтылып та, жазылып та жатады. Бүгінде әкемнің қасиетті қара шаңырағында балалары, немере-шөберелері өсіп-өніп өнегелі үлкен әулетке айналған.
«Өлгендерді өлді деуге болмайды, егер олардың аруағын тірілер риясыз құрметтесе», – депті Андре Моруа.
Әрдайым азаматтықтың биік тұғырынан көрінетін әкемнің жарқын бейнесі, адал жүрегі, тәңір сыйлаған асыл қасиеттері жадымыздан ұмытылмақ емес.

Есдәулет немересі Гүлнар Жұмаділқызы

10.04.2020 ж.

У меня, надеюсь, как и у многих, особое, я бы сказал, трепетное отношение ко Дню Победы. Ни один другой государственный праздник не вызывает во мне прилива абсолютно искренних, глубинных чувств, которые буквально переворачивают Душу, поднимая на поверхность что-то настоящее, стопроцентно человеческое, а, может быть даже, граничащее с ощущением Божественного. Все меньше и меньше тех, кто принимал непосредственное участие в той страшной войне. Все дальше и дальше от нас трагические события Великой Отечественной. Сами мы в подавляющем большинстве своем не были очевидцами героических подвигов наших отцов и дедов и узнаем об этом в основном из книг и кинофильмов.
Но, я благодарен своим родителям, родным и близким, школе, которые в свое время сделали столь мощную разовую, но весьма эффективную «прививку» правильного отношения к этому важнейшему событию в нашей истории. И дело здесь вовсе не в том, каких ты кровей, кто ты по национальности: русский или казах, белорус или азербайджанец, молдаванин или узбек. Наши отцы и деды защищали, а порою и жертвовали своей жизнью во имя Великой Победы, освобождая от фашистской нечисти не только города и села своей малой Родины, а чаще всего, места им вовсе незнакомые, но то, что мы называем одним словом – Отечество. Комок подкатывает к горлу, когда я вижу шествие «Бессмертного полка». Эта, не навязанная «сверху», а по-настоящему народная акция продолжает свой победный марш, и не только на территории бывшего СССР. И пусть только множится этот людской поток. Для погибших на полях сражения и ушедших в результате полученных ранений уже в мирное время – это единственная возможность торжественным маршем пройти по улицам и площадям в День Победы!
Я сделал столь подробное, может быть, слегка пафосное вступление к основной теме только по той причине, чтобы быть абсолютно верно понятым в отношении того, что послужило толчком для написания стихов.
Итак, 1998 год. Канун 9 Мая. По «Первому каналу» идет очередной новостной сюжет, посвященный Дню Победы. События происходят на Красной площади в Москве. Журналист берет интервью у одного из ветеранов, убеленного сединой. Фронтовик в военном кителе, и на его груди вместе с многочисленными орденскими колодками сияет Золотая звезда Героя Советского Союза (вот написал об этом, только написал, а уже подкатывает предательский комок к горлу!). Я не смогу, конечно, передать дословно то, о чем он говорил, вспоминая о войне (да это и не нужно!), но смысл его ответа на вопрос журналиста, за что он получил эту высокую награду, сводился к следующему.
Дошел я до этого места и задумался: а стоит ли пытаться воспроизвести, пусть не прямой, а косвенной речью, слова ветерана? Может, сразу к стихам, которые сложились у меня почти мгновенно. Скорее, это даже не мои стихи, я лишь зарифмовал то, что сказал этот Воин. Пусть так и будет. И я посвящаю их всем, как ныне живущим героям Великой Отечественной, так и тем, кто не вернулся с полей сражения, ведь их Души бессмертны!



Герой Советского Союза

«И никакой я не герой.
На этой звездочке литой
лишь лучик мой.

В тот день у берега Днепра,
Под наше громкое «Ура!»
Рванулись в бой.

И в этой схватке рукопашной
Мне было жутко, было страшно,
Признаюсь вам.

Я так кричал, я жить хотел,
Не знаю, как я уцелел
В тот передел.

В кровавом месиве, в аду,
В нечеловеческом бреду,
В кошмарном сне.

Снаряды рвались вкруг меня,
От пулеметного огня
Оглохли все.

Он никого не пощадил,
Кровавою косой косил,
Не уставал.
Красивых, молодых ребят,
Всех, без разбору, всех подряд,
И – наповал…

Вот там героев полегло –
Им несть числа…

А я, какой же я герой?
На этой звездочке литой
Лишь лучик мой».

1998 год

Главный эксперт ЦГА НТД В.Е. Печерских

09.04.2020 г.

Жаңалықтар

Показать все
30 қазан 2024 жыл
2024 жылғы 30 қазанда ОМҒТҚА сараптамалық-тексеру және әдістемелік комиссиясының отырысында толықтыру көздері болып табылатын 11 ұйымдардың құжаттар жобалары қаралды


15 қазан 2024 жыл
Орталық мемлекеттік ғылыми-техникалық құжаттама архивінің бас сарапшысы Н.Биримкулова Қазақстан Республикасының Ұлттық архивінің базасында ҚР Мәдениет және ақпарат министрлігі Архив, құжаттама және кітап ісі өткізіп жатқан Қазақстан Республикасы архив қорының құжаттық ақпарат жіктеуішін әзірлеу жөніндегі жұмыс тобының мүшесі қатарында кезекті отырысына оффлайн форматта қатысуда.


11 қазан 2024 жыл
10-11 қазан күндері бастап Орталық ғылыми-техникалық құжаттама архивінің қызметкерлері И.Ерғалиева мен С.Саблин Тбилисиде (Грузия) өтіп жатқан «Archival and sources studies trends and challenges» ( «Архив ісі және деректану саласындағы тенденциялар мен проблемалар») атты 9-шы халықаралық ғылыми конференцияға қатысуда.


10 қазан 2024 жыл
2024 жылғы 10 қазанда Орталық мемлекеттік ғылыми-техникалық құжаттама архивінің қызметкерлері архив қалашығының аумағын тазалау сенбілігіне қатысты.


Яндекс.Метрика Разработка и поддержка: ntd.kz