[img=left w=200]uploads/gallery_ntddoc/11082016_1.jpg[/img] [justify]Б.В. Каральник, г. Алма-Ата, 1980-е гг.[/justify]
[justify] Об авторе. Каральник Борис Вольфович, 1934 г. рождения. Доктор медицинских наук по специальности «микробиология» (1972 г.), профессор по специальности «аллергология и иммунология» (1976 г.). В настоящее время главный научный сотрудник лаборатории иммунологии и вакцинологии Научного центра гигиены и эпидемиологии имени Хамзы Жуматова. Организатор и заведующий в течение 33 лет первой в Казахстане иммунологической лаборатории, созданной в 1966 г. в бывшем Казахском институте эпидемиологии и микробиологии по указанию МЗ СССР и приказу МЗ КазССР. Автор более 750 научных работ, руководитель около 50 диссертаций, в том числе 13 докторских. В Казахстане, после окончания Харьковского государственного медицинского института (1958 г.), работает с 1958 г., в Алматы – с 1965 г., с перерывом на 5 лет работы на Украине (1960 – 1965 гг.).[/justify]
[center]***[/center]
[justify]Моя жизнь, как видимо, и у большинства людей, это смесь тяжелых и радостных событий, но всегда доминировала страсть к исследовательской работе, да и основные ее направления счастливо, благодаря двум книгам (Поль де Крюи «Охотники за микробами» и Синклер Льюис «Эроусмит») определились довольно рано: после 7-го класса я понял, что буду, как бы ни складывались обстоятельства, заниматься микробиологией и иммунологией. На стену рабочего кабинета и дома на книжную полку я давно поместил своеобразный символ такой жизни – подобранный мною «триптих»:
«Doing what you love is freedom. Loving what you do is happiness» (этот замечательный постулат я увидел на стене представительства ООН в Республике Казахстан)
C,est la vie (французская поговорка)
«Мы созданы для счастья и свободы, как рыбы для полета и ухи» (антитеза И. Губермана горьковскому, из «На дне», романтизму).
Вот пара личных примеров разных жизненных аспектов.
В Караганде в марте 1959 г. по собственной глупости я попал в буран, когда отправился пешком через степь из Детской инфекционной больницы, где учил лаборанта бактериологической диагностике дифтерии (тогда была крупная вспышка дифтерии) в бактериологическую лабораторию (которой заведовал) областной санэпидстанции: ждала работа. Знал ведь из литературы, что такое бураны в степи, но, видно, перевесила ответственность перед работой, самоуверенность молодости и известное русское «авось». Чудом остался жив, но приобрел панкардит, и в тяжелейшем состоянии очень долго лежал в больнице. Необходимых кортикостероидных препаратов в больнице в те годы не было, я попросту задыхался от недостатка кислорода. Фактически меня спасла ленинградский врач, недавняя узница Карлага, уже реабилитированная, но без права возвращения в Ленинград. Она ежедневно из баллона через редуктор и бактериальный фильтр Шамберлана вводила мне кислород подкожно в бедра. Ноги приобретали вид бревен, но несколько часов я не задыхался. С панкардитом врачам пришлось еще долго бороться, но я остался жив. И сейчас вспоминаю эту женщину с глубокой благодарностью и уважением к ее профессионализму в сложных условиях. Не знаю, сама она придумала такой способ (может быть, в Карлаге?) или от кого-то узнала, но многие десятки впоследствии опрошенных мною врачей разного возраста об этом способе даже не слышали.
Другой случай, окончившийся для меня благополучно, сейчас кажется удивительным и юмористическим. Произошел он в 1966 г. или в 1967 г. Тогда заместителем Министра здравоохранения и Главным санитарным врачом КазССР был Энвер Арбабович Сарынов, гигиенист по специальности. У него было правило: при обострении эпидситуации приглашать к себе специалистов в сфере, как сейчас бы сказали, инфектологии, для обсуждения необходимых противоэпидемических мер. В тот раз дело было в разгаре лета. По звонку секретаря Сарынова я бросил серьезный опыт, срочно пришел в Минздрав и зашел в кабинет к Энверу Арбабовичу. Он оторвался от бумаг, поднял голову и неожиданно разразился страшным криком. Не в состоянии понять, в чем дело, я, видимо, стоял как соляной столб. А он кричал: «Ты в каком виде явился в кабинет заместителя министра? Да если бы я явился в Совет Министров или в ЦК в таком виде, меня бы и на порог не пустили, я должен быть в белой рубашке с галстуком и в темном пиджаке». Надо признаться, ничего подобного на мне не было: была жара, да и к форме до сих пор я отношусь довольно скептически. Продолжаю стоять и лихорадочно думаю, что делать: ругаться с начальством не хочется, но и спокойно отнестись к этому негоже. Выбрав какой-то миг тишины, спросил: «Энвер Арбабович, а по какому вопросу Вы меня вызвали?» Странно, крик сразу оборвался, заместитель министра неожиданно спокойным голосом стал говорить, что в одном из городов Казахстана началась вспышка брюшного тифа, что нужно обсудить ситуацию и наметить меры для ее ликвидации. Похоже, я не подумал о возможных последствиях, но решил отыграться. Спросил: «Энвер Арбабович, для этого Вам нужен я или мой пиджак? Если пиджак, то в следующий раз я попрошу лаборанта принести его Вам». В первое мгновение у Сарынова почти отвалилась челюсть, он стал хохотать также неудержимо, как до этого кричал. И в перерывах между пароксизмами хохота, захлебываясь, приговаривал: «Ну, ты же сумасшедший, сумасшедший». Когда он успокоился, мы обсудили ситуацию. В последствии даже как-то подружились.
Вот таким разноцветным может быть кружево жизни: правы французы – такова жизнь.[/justify]
[img=left w=200]uploads/gallery_ntddoc/11082016_2.jpg[/img]
[justify]Научные сотрудники иммунологии и вакцинологии. Слева направо: Гульшат Боранхановна Жунусова, снс, к.м.н., Борис Вольфович Каральник, гнс, д.м.н., профессор, Татьяна Геннадиевна Денисова, зав.лабораторией, к.м.н. г. Алматы, конец 1990-х гг.[/justify]
|
